Год назад, 26 сентября, Российская академия наук (РАН) выбрала своего нового президента — академика Александра Сергеева. О том, что было сделано в прошедшие 12 месяцев, о важнейших задачах, стоящих перед Академией (в том числе по снижению бюрократического давления на ученых), и о разработке нового закона о РАН, руководитель Академии рассказал в интервью ТАСС.
— Прошел календарный год с момента вашего избрания руководителем РАН. Как вы оцениваете эти 12 месяцев? Что было сделано важного?
— Прошедшее время стоит оценивать не с позиции "что хорошо, а что плохо", а говорить о векторах развития. Наверное, самое главное, что удалось, — мы получили мандат на расширение полномочий РАН от власти. Это и формально в виде нового закона, который был подписан главой государства, это и в виде находящихся сегодня на утверждении в кабинете министров регламентов взаимодействия Академии и Министерства науки и высшего образования.
Для нас важно, что этот мандат включает в себя новые полномочия, которые существенны для Академии наук и общества в целом, поскольку демонстрируют, что власть нуждается в помощи академического собрания по разным направлениям. Во-первых, в рамках нового функционала мы получили право государственного заказчика для всех научных учреждений страны. То есть РАН будет осуществлять научно-методическое руководство всеми академическими учреждениями и организациями высшего образования в области фундаментальных исследований. Я имею в виду разработку и утверждение новой программы фундаментальных исследований в России и то, каким образом эта программа будет разложена по научным учреждениям. Во-вторых, стратегическое прогнозирование и планирование. Вот этот пункт принципиально важен, потому что Академия получила право выносить свои инициативы на высший уровень.
Кстати, важнейший аспект по стратегическому планированию — нам дано поручение создать в рамках Академии стратегический центр, который будет помогать государственной власти с научной точки зрения анализировать различные сценарии развития страны — не только в области науки и технологий, но и в социально-экономической области, и давать соответствующие рекомендации. Вопросы стратегического планирования сейчас встали в полный рост перед страной, поэтому очень хорошо, что РАН обретает полномочия для поиска ответов на них. Скажу вам, что мы сегодня уже стали обсуждать, что из себя должен представлять такой центр стратегического планирования на основе научных достижений, и в ближайшее время пойдут конкретные предложения, из кого он должен состоять, как он должен работать, каково будет его ресурсное обеспечение.
Важным элементом полномочий РАН является международная деятельность. Сегодня в силу сложной обстановки в мире и геополитического противостояния российская наука должна играть важную роль в процессе создания компенсационных мер. И тут мы натыкаемся на ряд объективных трудностей, которые необходимо преодолеть. Перед нами стоит задача укрепления сотрудничества с учеными Украины, мы хотим этого, и украинские коллеги тоже этого хотят, но как выстроить сотрудничество без визитов наших ученых на Украину? Власти этой страны российских ученых не очень ждут, звучат даже слова о том, что гарантировать безопасность представителей РАН они не будут. Есть у нас и взаимоотношения с учеными США. Американские коллеги приезжают к нам, предлагают подписать соглашение о сотрудничестве. Мы согласны, предлагаем в ответ выстроить нормальный научный обмен и тут натыкаемся на то, что получить визу в США сейчас в России крайне сложно. К примеру, я не поеду в другую страну, чтобы быстрее пройти собеседование на американскую визу. Может быть, нашим американским коллегам стоит оказать давление на ответственные органы своей страны для того, чтобы нормализовать ситуацию хотя бы в области научного взаимодействия?
Кстати, у РАН есть прекрасно выстроенные взаимоотношения с учеными и научными структурами из ряда европейских стран, к примеру Франции. Мы сейчас открываем наше представительство в Китае, ведем переговоры по другим странам.
— В начале своей работы на посту главы РАН вы говорили о том, что Академия должна быть открыта для общества, шла речь о необходимости широкого информационного освещения деятельности РАН. Что удалось?
— Тут мы продвинулись вперед. Год назад мы начали выстраивать новое информационное позиционирование Академии. У нас идут прямые эфиры с президиума РАН, организуются постоянные встречи с журналистами, интервью в прессе. Все это будет продолжаться и дальше.
Но мы очень обеспокоены низким уровне просветительской деятельности в стране. Суммарный интеллект нашего общества не возрастает, а если говорить грубо — невежество наступает в стране по всем фронтам. Считаю, что РАН должна играть очень важную роль в просвещении россиян, причем начиная со школьной скамьи. Ведь те задачи, что поставило руководство России перед академическим сообществом, невозможно решить без поднятия престижа научной профессии. Как мы будем увеличивать количество ученых в стране, если не сделаем научную работу престижной? К нам не поедут десятки тысяч ученых из других стран, мы должны вырастить своих специалистов. Те прелести, что наука дает для человека, в том числе свободный творческий труд, вот это нужно доносить до детей, до школьников, об этом рассказывать.
К примеру, школьники в деревнях и поселках не хотят заниматься сельским хозяйством. Недавно я общался в одной хорошей сельской школе со старшеклассниками. Никто из учеников даже не думал о занятии сельским хозяйством. Я начал им объяснять, что в будущем вместо агрономов будут генетики, а беспилотная авиация и робототехника станут основными инструментами для сельского хозяйства. Договорились в итоге о том, что в школе разработают проект создания генетической лаборатории и зимнего сада. Обещал, что приеду к ним еще раз и посмотрю на то, что они придумали.
Считаю, что если несколько раз в год выезжали бы в школы все две тысячи наших академиков, то дело просвещения сильно бы продвинулось в стране.
На последнем президиуме очень остро встал вопрос о лженауке. Деятельность академической комиссии по борьбе с лженаукой принципиально важна, и мы будем ее всячески поддерживать. Дело в том, что работа комиссии сохраняет миллиарды бюджетных рублей. РАН является высшим экспертным органом в стране, и по крупным вопросам, которые вызывают резонансный отклик в обществе, академия обязана высказывать свое мнение. Это касается в том числе и проектов, которые вышли на уровень промышленности, медицинских проектов, а также тех проектов, что основаны на новых научно-технологических решениях, которые в ряде ситуаций вызывают вопросы. Вот здесь РАН просто обязана помочь обществу и власти разобраться. Считаю, что в этом бою с лженаукой и фальсификациями РАН укрепит славу высшего экспертного сообщества страны.
— Скажите, что вам не удалось из того, что вы планировали сделать за этот год?
— Я думаю, что здесь больше все-таки наши внутренние академические вопросы. И мы, на мой взгляд, действительно опаздываем в направлении, которое мы назвали советизацией Академии наук.
— Создание и выстраивание эффективной деятельности научных советов?
— Да, это вопрос, связанный с обновлением научных советов и с началом их активной работы. И, скорее всего, наверное, можно упрекать в такой недоработке нас самих. Научные академические советы должны быть активными, и они должны быть видимыми и на политическом, и на общественном уровне у нас в стране. Мы сейчас наблюдаем множество разных экспертных советов на парламентских и министерских площадках. Во многих этих советах участвуют представители Российской академии наук, но как дискретные фигуры. Хотя, по существу, мы должны организовывать дело так, что именно Академия наук в целом берется за эти научные советы, приглашает в них не только академических людей и является основной площадкой, где эти советы работают. Ну вот это пока не удалось, но я считаю, что это очень важная наша задача — возвращать научные советы из других площадок на площадку Академии наук. Еще один момент: не удалось существенно снизить бюрократическое давление на деятельность Академии. Это остается важной задачей на будущее. Хотелось бы увидеть в национальном проекте "Наука" комплекс мероприятий по дебюрократизации. Мы же видим, как ученые и институты не в состоянии выдать тот объем отчетной информации, что у них запрашивают разные структуры.
— Александр Михайлович, какую глобальную цель ставите на следующий ваш год?
— Я думаю, что глобальная и наиболее существенная цель — разработка нового закона о Российской академии наук. Наша задача — сформулировать специальный закон об Академии, такой же, какой сейчас регламентирует действия, скажем, МГУ, НИЦ "Курчатовский институт" и так далее. То есть законодательный документ, в котором мы могли бы прописать то, как академическое сообщество представляет деятельность Академии.
Мы сейчас в РАН обсуждаем содержание нового закона. Хотим ли мы все академические институты себе вернуть? Это мало кем будет восприниматься серьезно. Или хотим, чтобы РАН самостоятельно могла администрировать научные центры мирового уровня? В общем, мы начали с коллегами говорить о том, каким должен быть облик Академии через десять лет.
