Вирус как оружие

Мы живем в эпоху реальных биологических угроз. Откуда их ждать и можно ли предотвратить? Существует ли биологический терроризм? Был ли нынешний коронавирус выпущен из лаборатории?

Об этом рассуждает Сергей Кириакович Завриев, член-корреспондент РАН, профессор, заведующий двумя отделами в Институте биоорганической химии РАН – международных научных связей и молекулярной биологии и биотехнологии растений.

Кроме того, наш собеседник работает в Центре международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова, где занимается анализом проблем, связанных с биобезопасностью.

– Сергей Кириакович, хотелось бы вспомнить вашего выдающегося отца, который был замечательным ученым. Чем он занимался, что вы от него унаследовали, помимо фамилии?

– В профессии практически ничего от него не унаследовал. Отец был основателем Академии наук Грузинской ССР – мы родом из Грузии. Он также был академиком архитектуры и строительства СССР, выдающимся инженером, сейсмологом, занимался антисейсмическим строительством и был членом ряда международных обществ и ассоциаций.

– Выходит, он тоже занимался вопросами безопасности? 

– В каком-то смысле да. Бетонные антисейсмические пояса, придающие зданиям устойчивость к землетрясениям, разработал именно он. Он много преподавал, у него очень много учеников, которые его безумно любили, уважали. Он замечательно читал лекции и заботился о молодежи. Действительно, замечательный был человек.

– Почему вы пошли в биологическую науку?

– Тогда очень модна была физика, биология, потом биофизика, и я поступил на физический факультет. В дипломе в графе специальность у меня указано – биофизика. Я кандидат физико-математических наук по специальности «биофизика», а доктор уже биологических наук по специальности «молекулярная биология».

– Последние годы вы занимаетесь биологической безопасностью, биотерроризмом – темами, которые сейчас необыкновенно актуальны в связи с коронавирусной угрозой. Как всё это для вас началось?

– Это сначала было моим научным хобби. Действительно, я почувствовал опасность и важность этой проблемы, и с начала 2000-х годов начал этими вопросами активно интересоваться. Со временем мы скооперировались с сейчас уже академиком Алексеем Арбатовым из примаковского Института, и началась уже серьезная работа. У меня есть целый ряд статей по анализу общедоступных данных, имеющих отношение к  проблемам биобезопасности.

– Сейчас очень много разговоров в связи с эпидемией COVID-19 о том, что вирусы, оказывается, можно делать чуть ли не в гаражах, в каких-то кустарных лабораториях и распространять их среди человеческой популяции. Но ведь 20 лет назад этого еще не было. Как вы догадались, что эта проблема будет актуальной?

–  Сразу замечу, что в «гаражных» или кустарных условиях работать и исследовать   такие вирусы невозможно – такой «специалист» станет первой и далеко не последней жертвой своих стараний. Догадывались же об актуальности обсуждаемой проблемы  многие… Наверное, в моем случае дело еще и в том, что я всегда занимался вирусами, бактериофагами, и постепенно понимание того, что всё это вполне возможно использовать как оружие, пришло, можно сказать, само собой. Тем более, в доступных для всех источниках информации проблемы такого рода упоминались довольно регулярно. Для многих вирусологов, эпидемиологов и целого ряда других специалистов это было очевидно. Раз приблизительно в каждые сто лет в истории бывала вспышка какой-нибудь эпидемии – чумы, оспы, холеры. Вот «испанка» была в начале прошлого века. Десятки миллионов человек погибли. А представьте себе на минуточку, что если бы тогда существовали развитые транспортные инфраструктуры, которые есть сегодня: сел в самолет, полетел в Сингапур, в Бразилию, сделал пересадку и полетел на другой край планеты. Тогда последствия эпидемии «испанки» были бы куда более ужасны. Современная транспортная инфраструктура  позволяет за неделю-другую разнести опасный патоген по всему миру и заразить большую часть человечества – сегодняшняя пандемия тому подтверждение. Если бы в случае с сегодняшней пандемией это была направленная и хорошо продуманная акция, возможно, мы бы с вами сейчас не  разговаривали. Конечно, «испанка» развивалась без всяких злых преднамерений, но даже в том случае жертв было катастрофически много. А если бы столь патогенная как «испанка» эпидемия возникла сейчас, всё было бы намного хуже. Поэтому анализ и сделанные выводы по возникающим вспышкам инфекций даже намного менее масштабным, действительно крайне актуальны и важны.

– Как выглядит сегодня проблема биологического терроризма – она уже существует или мы просто пытаемся ее предвидеть и предотвратить?

– Четких, однозначно доказанных актов преднамеренного, иными словами, биотеррористического распространения инфекций, когда кто-то берет патогенный вирус или другой микроорганизм из закрытой лаборатории и преднамеренно распространяет его, нет. Во всяком случае, ученые, пользующиеся общедоступной информацией, такими данными не располагают.

Если говорить про нынешний коронавирус, то он, на мой взгляд, начал распространяться либо естественным образом, передавшись от животных человеку, либо в результате случайной утечки из лаборатории, скорее всего, Уханьской. Но то, что его специально кто-то распространил, то есть организовал террористический акт, такой информации нет.

Все, что касается сегодняшней пандемии, обсуждается настолько широко, подробно и, к сожалению, часто далеко не профессионально, что развивать эту тему в формате сегодняшнего диалога никакого смысла нет. Лабораторные утечки – это вообще не новость, они случались даже в России. Известна утечка под Свердловском в 1978 году, когда по чьей-то халатности в окружающую среду попал вирус оспы. Были утечки SARS, туляремии, вируса Эбола, гриппа в разных странах мира, в частности, Сингапуре, Тайване, Китае, США.

 – Но ведь это тоже представляет опасность.

– Безусловно, это большая опасность. Но всё же это никак не относится к терроризму, это просто халатность или стечения обстоятельств. Слава богу, все эти вспышки были очень быстро и эффективно локализованы. Насколько я знаю, никаких серьезных последствий после таких утечек не было. Терроризм по определению потенциально более опасен и может привести к куда более серьезным последствиям.

Другая проблема, тоже очень важная, и с начала XXI века обсуждается довольно активно — это агробезопасность и  агробиотерроризм. Понимаете, последствия актов, направленных против здоровья человека, абсолютно очевидны, ужасны и катастрофичны. Но если посмотреть на аграрный сектор, то представьте себе, что будет в случае поражения сильными, в первую очередь, карантинными, патогенами полей пшеницы, риса, кукурузы и других важных сельхозкультур. А заражение опасными патогенами крупного рогатого скота, свиней, птиц и прочего?  Всё погибнет, и это тоже будет катастрофа для человечества, понимаете?!

Беда в том, что эти акты совершить  преднамеренно формально как раз гораздо легче, чем с помощью патогенов, направленных против человека. Потому что сам злоумышленник не заразится от того, чем заразит кукурузу, пшеницу, скот или любой другой сельскохозяйственный объект.  И это как раз ближе всего к  «гаражной» системе производства биологического оружия, о которой вы упомянули.

– Как думаете, что тут можно сделать?

– Сегодня очень важна Конвенция о биологическом и токсинном оружии (КБТО), в первую очередь совершенствование и соблюдение всеми странами, ее подписавшими. КБТО к сегодняшнему дню подписала 181 страна. Однако надо понимать, что соблюдать, выполнять и контролировать все её требования очень трудно. Ее легко выполнять тем странам, в которых нет особой науки. Это маленькие, небогатые страны, в которых наука не развита.

В развитых же странах все обстоит гораздо сложнее. Я даже не говорю о целенаправленном создании закрытых лабораторий, хотя все это есть. В этом случае всегда имеется риск какой-то утечки. С другой стороны, в рамках КБТО проверить, чем занимаются в такой лаборатории, довольно сложно. В Ухань приезжали эксперты ВОЗ, осмотрели эту лабораторию, но, насколько известно, ничего подозрительного не нашли. Каких-то конкретных, четких выводов не представлено. Так же и в рамках КБТО: конкретно и четко проконтролировать все страны, все опасности, все потенциальные возможности преднамеренного использования или разработки чего-то особо опасного сегодня практически невозможно или очень трудно.

Конечно, в процессе подготовки к очередной конференции КБТО все это предварительно обсуждается: какие должны быть эксперты, как и куда можно их допускать, но всё это на данный момент пока весьма и весьма проблематично.

– Но, тем не менее, проблему надо каким-то образом решать. Какие у вас есть предложения, как эту структуру надо построить?

– Предложений может быть много, структур можно рассмотреть и создать много, но главное — чтобы они были реализуемы. Главное – это взаимное доверие и четкая дисциплина. Вот если будет такая дисциплина, как, например, во время пандемии в Китае, всё должно работать. Сейчас там, если даже два человека заражается, они закрывают большие территории, и никто не ропщет. Все послушны. Вот если такую схему реализовать на мировом уровне, страшных последствий эпидемий удастся избежать.

У меня была идея, которую я высказал уже на предварительных обсуждениях предстоящей конференции КБТО. Это создание общемирового центра для разработки разных платформ для создания вакцин. Неважно, какая нужна будет вакцина и против какого патогена, – платформы будут уже готовы, и выбрать оптимальные и на их основе создать нужную на данный момент вакцину можно будет достаточно быстро. Так же, как у нас было в Институте имени Гамелеи, – уже была готова платформа на базе аденовируса, использованная для создания «Спутника V». Массовое производство же вакцин можно передавать сертифицированным центрам по всему миру.

– Это, безусловно, правильная идея, однако она касается уже состоявшейся эпидемии. А что можно предпринять, чтобы эпидемий не было?

– Не совсем так – эта идея предполагает усиление эффективности быстрого реагирования на возможные вспышки новых инфекций. Если же мы говорим о предотвращении утечек, надо, чтобы была создана хорошая и очень надежная система безопасности  в тех лабораториях, в которых эти вирусы есть. В то же время предотвратить попадание вируса человеку из окружающего его животного мира крайне трудно.

– Если мы предположим, что действительно этот вирус каким-то образом случайно проник из Уханьской лаборатории, распространился в популяции животных, а потом человека, для чего такой вирус мог производиться, для каких целей? Как вы думаете?

– Это вопрос, наверное, к тем, кто с ним работает. Но вообще вирусы исследуются с позиции их генетики, мутаций, функций отдельных генов. Всё это изучается, в том числе, с точки зрения понимания их взаимодействия с клетками организмов, которые эти вирусы поражают, и понимания путей ликвидации или минимизации последствий поражений человека, животных и растений. Если коротко, ученые производят вирусы, чтобы посмотреть, как они будут «работать».

– Ну, вот и посмотрели.

– Думаю, в таком масштабе посмотреть никто не хотел. Но вышло именно так, к сожалению. Надеюсь, ученые сделают соответствующие выводы, а люди тоже поймут, что это важно. Ведь недаром наш президент Владимир Владимирович Путин говорил, что для того чтобы победить эту пандемию, надо объединиться всей планетой.

– Но объединиться не очень получается, судя по количеству привитых.

– Вы правы. Тут замешана политика и экономика. Почему наш «Спутник» не признают даже в Европе, только несколько стран признали? Наверное, это невыгодно с финансовой точки зрения. Фирмы, которые производят те вакцины, которые приняты в США и Европе, хотят на этом больше заработать.

– И вакцинация у нас идет очень слабо, несмотря на ее доступность в большинстве регионов. Откуда это недоверие?

– Тут мне сложно что-то комментировать. Это в большинстве случаев даже не недоверие, а надежда на наше привычное авось. Хотя есть и конспирологические теории, и какие-то легенды о вакцинации. Словом, кто во что горазд. И это в обществе довольно сильно распространено. Принудительной вакцинации у нас пока нет. Поэтому очевидно, что нужно повышать сознательность граждан.

– А как это сделать? 

– Убежден, что нужно терпеливо и внятно всё разъяснять. Было когда-то такое ушедшее в историю понятие – санпросвет. Нужно к этому возвращаться. 

– Вы сами вакцинировались?

– Я вакцинировался «Спутником». У меня есть сертификат на русском и английском. Но он, к сожалению, за пределами нашей страны пока не работает, ведь «Спутник» на сегодняшний день во всем мире не принят. Стран, куда  с этим сертификатом въезд разрешен, всего несколько. И это в основном страны, которые живут в большой степени за счет туризма.

– Опять же экономические интересы, а не медицинские, биологические.

– Без этого никак. Все хотят как-то выживать.

– Какие еще меры биологической безопасности вы считаете эффективными?

– Надо разрабатывать новые высокоэффективные вакцины для человека и животных, вакцинировать крупный рогатый скот, создавать антидоты в сфере птицеводства. Экологию надо защищать. Экология часто подразумевает, чтобы не было лесных пожаров, чтоб не засоряли природу, чтобы в океане не плавали пластиковые бутылки или нефть. Но экология во многом зависит и от патогенов, которые есть в природе.

Например, в Британии в 2001 году была вспышка вируса ящура, который поражает крупный рогатый скот. Погибло громадное количество скота. Экономические потери исчислялись сотнями миллионов долларов. Это же была катастрофа. То же самое  -  эпидемия птичьего гриппа в Калифорнии в начале двухтысячных годов. Все это тоже надо иметь в виду.

Многие патогены, в первую очередь растений, в частности вирусы, переносятся на большие расстояния. Их разносят птицы, насекомые, просто ветер. Понимаете? Кроме того, идет глобальное потепление. Россия в этом плане в выгодных, если можно так сказать, условиях. У нас очень много территорий, которые не являются сельскохозяйственными, потому что там пока климат неподходящий. Но с глобальной точки зрения эти земли впоследствии станут пригодны для сельского хозяйства и помогут человечеству. Хотя глобальное потепление ведет к возникновению новых, сегодня трудно предсказуемых угроз, в том числе биологических.

– Правда ли, что сейчас можно приобрести через Интернет определенный набор и самому, чуть ли не на кухне, сделать любой вирус? 

– К сожалению, в этом есть доля правды. Такие вещи становятся всё доступнее, и надо научиться всё это жестко контролировать на государственном и даже международном уровне. Иначе беды не избежать. Всё это – обратная сторона развития науки. Технологии становятся всё доступнее и всё чаще оказываются в руках безответственных или противоправно настроенных людей.

В то же время науку не остановишь, и контролировать ее все трудней и трудней. Никогда не знаешь, чем это может закончиться. Рентгеновские лучи, когда обнаружили, никак не думали, что они вредны. Но пользы от них оказалось очень много. Нобель разбогател и стал известен как создатель взрывчатого вещества – динамита. Что уж говорить про атомную бомбу. С её помощью можно разнести полмира, но атом может быть и мирным. Мы знаем о той огромной пользе, которую он приносит человечеству.

Так же и здесь. Совершенствование и развитие генетических исследований, в том числе и в области вирусологии, необходимы, но нельзя использовать их достижения в противоправных целях, в то числе для создания биологического оружия. Это касается и синтетической биологии, современных методов генной инженерии и ряда других направлений. Мы должны научиться разумно контролировать эти процессы. Это первоочередная задача как для отдельных государств, так и всего научного сообщества.