«На наших операциях учатся европейские хирурги»

Директор Научного центра оториноларингологии ФМБА России, член-корреспондент РАН  Николай Аркадьевич Дайхес: «На наших операциях учатся европейские хирурги»

– Николай Аркадьевич, ваш Федеральный научный центр оториноларингологии производит грандиозное впечатление. Трудно поверить, что четыре года назад здесь ничего не было.

– На самом деле нашему институту оториноларингологии уже более 80 лет. Он был основан в 1935-ом году, выделившись из Московской медицинской академии, тогда Первого мединститута. В то время и мечтать не приходилось о таком здании. Но попытки построить большой современный центр делались не раз. То, что вы сегодня видите, – это результат четвертой попытки. Первая была предпринята еще в 1946-ом году. Потом – в пятидесятые годы. Еще более серьезная попытка была в 75-ом году. Но, к сожалению, ничего из этого тогда не получилось. По разным причинам.

Путь наш был не из легких. Институт все эти годы существовал под разными названиями. Был Государственный, Центральный институт ухо-горло-нос, а в последние десятилетия он носил название Московского НИИ уха, горла и носа. Он располагался на базе Боткинской больницы, потом его в девяностые годы свернули, и какое-то время он существовал где-то между решениями о его полном закрытии и передачей под управление Московского здравоохранения.

А в 2000 году (я был тогда депутатом Государственной Думы) мне предложили вопрос каким-то образом решить. Конечно, у меня душа всегда болела за то, что оториноларингология, несмотря на все наши возможности, несмотря на нашу достойную отечественную Школу, несмотря на выдающихся специалистов, наших великих предшественников из поколения моего отца и деда, по сути, не получает достаточного развития. Мы были, наверное, в худшем положении из всех остальных специальностей. Если брать, например, наших коллег офтальмологов – у них три института только в Москве. А в оториноларингологии картина обратная. И поэтому я взял на себя, как я теперь понимаю, эту непростую ношу.

– Справились более чем достойно.

– Вариантов у меня не было. Если взялся – надо сделать и довести задуманное до конца. Но это всё слова. А как сделать? Планомерно и активно проводить строительные работы с соблюдением сроков окончания строительства и ввода в эксплуатацию возможно при наличии государственного заказа, как это было со строительством, например, других подобных федеральных медицинских центров.

При строительстве нашего Центра было по-разному. Деньги на строительство выделялись по остаточному принципу.  Мы строили наш Центр долгих 14 лет, и в 2014-ом году его открыли.  Я абсолютно официально могу заявить, что особая ценность строительства нашего Центра состоит в сочетании оптимальной цены и высокого качества. Но и прошедшие четыре года со дня открытия учреждения тоже были непростыми.

Медицинский  Центр – это не только пациенты, но и комплекс сложнейших инженерных сооружений. Надо было полностью создать структуру Центра, включая медицинский персонал и административно-технический состав. Параллельно надо было проводить прием и лечение пациентов, которые не могут ждать.  Формирование коллектива Центра потребовало времени и испытательных сроков, потому что далеко не все те, кто приходил, соответствовали нашим требованиям. Причины разные – профессиональные, морально-этические и прочие. Но, слава Богу, мы смогли пройти и этот путь. Сегодня институт вышел на те задачи, которые для него ставятся.

– Что это за задачи?

– Судите сами. Наш Центр – это одно их крупнейших медицинских учреждений России, производственная мощность  которого составляет свыше 250 высокотехнологичных коек по самой востребованной специальности – заболеваниям уха, горла и носа, хирургии головы и шеи. На базе Центра ежегодно проводится более 9 000 высокотехнологичных операций. Специалисты Центра оказывают все виды высокотехнологичной медицинской ЛОР помощи взрослым и детям в рамках программы ОМС. Подчеркиваю: ОМС – то есть, более 70 процентов наших пациентов денег за лечение не платят.

Научно-клиническая база – это 13 научно-клинических отделов со стационарными отделениями, предусматривающими комфортное размещение только в одно- и двухместных палатах со всеми необходимыми удобствами. Особо этим горжусь. У нас не только высококлассное лечение, но и отличные условия пребывания. И кормят, кстати, отлично.

В настоящее время специалисты Центра выполняют весь спектр высокотехнологичных операций в области оториноларингологии, хирургии головы и шеи. Сотрудниками Центра получены десятки патентов по методике и лечению ЛОР заболеваний, которые широко используются не только в России, но и во всем мире.

– Слышала, у вас даже отделение пластической хирургии работает в системе ОМС…

– Да, у нас развивается направление пластической хирургии, которое очень важно. Сегодня оно переживает ренессанс, превращаясь в широкое междисциплинарное направление из узкого клуба пластических хирургов.

– Клуба не всегда с хорошей репутацией. Много было по этому поводу громких скандалов.

– В этом вы абсолютно правы. Сегодня нам удалось вместе с коллегами, работающими в этом направлении, в первую очередь, с главным внештатным специалистом по пластической хирургии Минздрава РФ Натальей Евгеньевной Мантуровой, развернуть направление пластической реконструктивной эстетической хирургии от элитарности к доступности и обеспечению безопасности здоровья и жизни пациентов. В последнее время результаты неудачной пластической хирургии мы часто обсуждаются в СМИ и различных ток-шоу. Почему это происходит? По одной простой причине. Государство ушло из этой области. Я с уважением отношусь к любым формам собственности и, в том числе, наверное, и к коммерческой медицине. Но это все осталось на откуп наших уважаемых коммерческих клиник. Так быть не должно. Одно дело лечиться в государственном учреждении, где работают сертифицированные специалисты, есть полноценный стационар с отделением анестезиологии и реанимации, работающие в круглосуточном режиме под контролем следящего оборудования и квалифицированного медперсонала, где есть ответственность перед пациентом и его семьей.  Другое дело – это коммерческая клиника, в которой оперируют «приходящие» хирурги, пусть даже с прекрасной репутацией. К сожалению, многие коммерческие клиники недостаточно укомплектованы специальной техникой и дорогостоящим оборудованием, не отвечают современным требованиям безопасности жизни пациентов как во время операции, так и в послеоперационном периоде. Из-за отсутствия реанимационной бригады, необходимого реанимационного оборудования и обученного персонала послеоперационные последствия могут быть плачевными. Я бы, например, туда не пошел и своих близких не отправил. Поэтому нам нужно вернуть пластическую эстетическую хирургию в полном объеме в систему государства, которая будет работать и отвечать всем требованиям современной медицины 21 века.

– Какие уникальные направления сегодня у вас  существуют?

– Об этом я могу говорить долго. Если взять, например, хирургию уха, или отохирургию, то в нашем Центре, безусловно, есть значимые достижения. Отохирургия во всем мире относится к очень сложным, тонким направлениям в оториноларингологии, требующим от специалистов не только глубоких знаний, но и отточенных навыков практической микрохирургической техники. Специалисты отделения заболеваний уха нашего Центра под руководством ведущего отохирурга России  мирового уровня профессора Хассана Диаба проводят все виды микрохирургических вмешательств в области уха, включая слухоулучшающие, санирующие операции при воспалительных заболеваниях уха, реконструктивные операции на звукопроводящем аппарате среднего уха с применением микрохирургической техники, аутотканей и аллогенных трансплантатов,  кохлеарную имплантацию, которая позволяет вернуть слух абсолютно глухому ребенку или взрослому. Но, конечно, мы в первую очередь говорим про детей.

В нашей стране произошли очень большие положительные сдвиги в этом плане. Мы за десять лет поднялись на такой уровень, что вошли в тройку ведущих стран мира, которые занимаются этой проблематикой, как по количеству, так и по качеству таких операций. Такие операции  сегодня стали рутинными в хорошем смысле этого слова.

Сегодня наши специалисты отделения заболеваний уха с хорошими результатами проводят уникальные инновационные микрохирургические вмешательства, связанные с лечением доброкачественных образований. Это хирургическое лечение холестеатомы, невриномы, гломусных опухолей и других опасных образований, при которых происходит поражение лицевого  нерва и потеря слуха. Сегодня мы успешно выполняем   пластику лицевого нерва.

 Я думаю, что успех и признание наших специалистов в сообществе оториноларингологов является результатом активного междисциплинарного взаимодействия специалистов различных направлений, которое выгодно отличает нас от других лечебных учреждений страны. Слаженная работа наших врачей   позволяет  успешно проводить крайне сложные случаи, как например, удаление невриномы лицевого нерва сложной анатомической локализации с  пластикой нерва  за одно оперативное вмешательство.

В процессе лечения пациента участвуют не только специалисты–хирурги, но и специалисты диагностических подразделений Центра – команды аудиологов под руководством талантливого оториноларинголога-сурдолога, победителя конкурса молодых ученых России, к.м.н. Антона Мачалова, специалистов отделения лучевой диагностики, без результатов которых сегодня не проводится ни одно хирургическое вмешательство в Центре. Наши челюстно-лицевые хирурги и отохирурги одномоментно проводят пластику протяженностью дефекта ствола лицевого нерва.

Еще одно серьезное направление в области заболеваний уха – это хирургическое  лечение болезни Меньера, связанное с  приступами пароксизмального головокружения, приводящее к деструкции структур внутреннего уха. Это коварное заболевание, которое  может развиваться у практически здоровых людей и приводить к инвалидности. Во всем мире мало специалистов, которые занимаются лечением этого недуга.  Таких пациентов совместно обследуют специалисты отделения отоневрологии и вестибулологии под руководством ведущего специалиста России, отоневролога к.м.н. Ольги Зайцевой,  сурдологи-аудиологи и врачи отделения заболеваний уха.  Сегодня наш Центр – это единственное место в России, где с такой ответственностью обследуют и  проводят как оперативное, так и  медикаментозное лечение пациентов с болезнью Меньера.

Еще одно важное направление отохирургии нашего Центра – это  реконструктивные операции при врожденных аномалиях развития и приобретенной атрезии (заращение) слухового прохода и микротии  (отсутствие или аномалия ушной раковины). Бригады отохирургов и челюстно-лицевых хирургов при отсутствии ушной раковины, заращении слухового прохода одномоментно проводят уникальные  операции, которые  позволяют полностью восстановить слуховую функцию пациента и ушную раковину. Это новейшие операции, которые сегодня, пожалуй, в таком объеме делаются только в Соединенных Штатах.

– Наверное, нет человека, у которого ни разу в жизни не случилось бы насморка – или, как говорят врачи, ринита. Что интересного у вас есть в этой области?

– Ринология, или хирургия носа, околоносовых пазух – это тоже активно развивающееся направление. Долгие годы в оториноларингологии наблюдался некий дисбаланс. Целое поколение врачей было увлечено исправлением искривления  носовой перегородки, что далеко не всегда качественно получалось. Развитию более сложных направлений оториноларингологии уделялось недостаточно внимания. Наши ринохирурги сегодня блестяще проводят сложнейшие операции не только на околоносовых пазухах, но и в области глотки, ротоглотки и основания черепа. Операции проводятся только с применением малоинвазивных эндоскопических технологий, эндоскопической и навигационной техники, что обеспечивает сохранность анатомических структур, сохранение физиологических и функциональных особенностей строения носа, уменьшают кровопотерю и травматизацию тканей, а значит и сокращает время вмешательства и сроки реабилитации пациента.

Если же говорить именно о ринологии, то у нас проводятся уникальные, очень интересные операции, которые не делает практически никто. Это, например, операции при синдроме обструктивного апноэ сна, то есть при остановке дыхания во сне и храпе, уникальные операции по пластическому закрытию перфорации носовой перегородки с использованием собственных тканей, устранение ликвореи, одномоментные операции по удалению доброкачественной опухоли носа с одномоментной реконструкцией многослойными ротационными лоскутами.

– Правильно ли я поняла, что вы лечите храп?

– Эта тема сегодня очень актуальна, и она не такая простая, как кажется. Мы в нашем Центре открыли отделение сомнологии, где наши специалисты широко занимаются диагностикой причин храпа, а также его лечением, как и других расстройств сна.

– Хирургически или не только?

– И хирургически, и терапевтически, и правильной диагностикой. Этой патологии сегодня много, хотя люди не привыкли воспринимать её как серьезную проблему. Когда человек приходит с жалобами на нарушение носового дыхания или храп, мы должны провести детальное обследование и необходимую диагностику, чтобы увидеть причину недуга, иногда и  на неврологическом уровне.

Еще одно наиболее востребованное направление – это микрохирургия гортани. В нашем Центре под руководством ведущего ларингохирурга  России, д.м.н. Ибрагима Нажмудинова работает единственное в нашей стране отделение заболеваний гортани для лечения пациентов с парезами, стенозами гортани, различными параличами, папилломатозом гортани, отеками Рейнке, доброкачественными, предраковыми образованиями, послеоперационными осложнениями и различными травмами гортани.  Это, например, и посттравматические поражения гортани. Недавно у нас была пациентка, которой буквально из кусочков оставшегося хряща пришлось собирать гортань. Хирургическое лечение пациентов с проблемами гортани проводится с помощью современных технологий, в частности лазера СО2. Применяем мы также разработанные нашими врачами авторские методики и технологии. Пациенты не только из всех регионов России, но и ближнего и дальнего приезжают за лечением в отделение заболеваний гортани нашего Центра.

– Это онкология?

– Не только онкология, но и последствия различных травм – в первую очередь, автомобильных. Кроме этого, очень много пациентов, которые находились на длительной искусственной вентиляции, когда стоит трубка – трахеостома – и через неё человек дышит. Это часто повреждает гортань. Гортань – очень нежный хрящевой орган. Наверное, самый сложный орган человеческого организма.

– Почему?

– Судя по разным направлениям тканевых структур, которые присутствуют в этом органе, такое нигде не повторяется – ни в сердце, ни в легких, ни в желудке. Здесь есть самые разные ткани  – и хрящи, и кость, и связочный аппарат, и мышцы – все сконцентрировано в одном месте. Мы даже в свое время думали пересадить гортань. Я тогда работал в Институте трансплантологии под руководством Валерия Ивановича Шумакова. Была у нас такая идея.

– Не получилось?

– Там была сильнейшая команда, но нет. Невозможно пересадить гортань. Антигенный подбор совершенно разный. Но вот микроскопически восстанавливать просвет гортани мы научились. Это рубцовые изменения, это папилломатоз гортани, который тоже сегодня составляет очень большую проблему, особенно для молодых людей. Это парезы, параличи гортани, в том числе, и после неудачной операции на щитовидной железе, когда пересекаются нервы, и человек лишается голоса.

Однако успех проведенного хирургического лечения зависит не только от блестяще выполненной операции, но и от правильного реабилитационного периода. Хирургическое отделение гортани существует в непосредственном контакте с нашими специалистами отделения фониатрии, которое возглавляет «звездный фониатр» Екатерина Осипенко, без которой не обходится ни одно теле-музыкальное шоу, концерт эстрады или оперы. Уникальное подразделение фониатров  и фонопедов проводит огромную, кропотливую работу по реабилитации ларингектомированных пациентов, пациентов после сложных хирургических вмешательств, возвращая им радость голосового общения.  Эти отделения работают сегодня в связке, чтобы  человек, получив хирургическую помощь, имел возможность полноценной реабилитации.

– Наверняка вам как онкологу ближе всего это направление. Знаю, у вас оно также развивается.

– Сегодня рак гортани, органов головы и шеи, по разным данным, входит в пятерку самых распространенных онкологических заболеваний. К сожалению, на протяжении десятилетий у нас существовала концепция о том, что онкология занимает отдельное место от всех остальных направлений клинической медицины. Сегодня мы пришли к тому, что онкология, особенно ранняя диагностика онкологических заболеваний, стала главным приоритетом в нашей медицине. Это не от хорошей жизни, статистика говорит сама за себя.

Мы поняли, что онкология – это междисциплинарная специальность, требующая особого внимания не только со стороны медицинского сообщества, Министерства здравоохранения РФ, но и со стороны государства.  У нас прекрасные достижения за эти десятилетия в плане лечения онкологических больных. Великолепно работают крупнейшие федеральные онкологические центры, применяются новейшие  технологии химио-, лучевой терапии. Строятся прекрасные комплексы, и скоро будет сдан в эксплуатацию самый современный протонный комплекс ФМБА России в Димитровграде. Отлично развита хирургия, много талантливых онкологов. Но  диагностика онкологических заболеваний и реабилитация, к сожалению, отставали в значительной мере.

– Почему же так получилось?

– Понимаете, человек приходит на прием к врачу с неким ощущением дискомфорта. Это может быть прием у эндокринолога, гинеколога, ЛОР врача, офтальмолога и т.д. Он ведь в первую очередь обращается не к онкологу, он приходит к врачу поликлиники. Специалиста в поликлиники, условно говоря – оториноларинголога – из поколения в поколение обучали, как надо лечить отит или синусит, но запрещали заниматься онкологией. Поэтому у него нет такого понятия, как онконастороженность. И он начинает этого человека лечить мазями, впрыскиваниями, таблетками, физиотерапией… 

– Что при раке противопоказано.

– А когда диагноз уже определен, то из-за упущенного драгоценного времени пациент начинает лечение уже на третьей стадии заболевания.  Сейчас мы пытаемся эту ситуацию исправить. Министерство здравоохранения РФ сегодня на уровне Правительства формирует новую национальную концепцию помощи онкологическим больным, включая стратегию ранней диагностики, доступности медицинской помощи и реабилитации пациентов после лечения. Такая работа проводится в тандеме с ведущими медицинскими учреждениями страны, общественными организациями и сообществами онкологических пациентов и их семей.

Наш Центр проводит активную работу в этом направлении. По своей инициативе и при поддержке Ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!» специалисты отделения онкологии ЛОР-органов под руководством д.м.н. Вячеслава Виноградова выезжают в регионы России и проводят Дни ранней диагностики онкологических заболеваний. Осмотры проводятся бесплатно, без направлений и записей. Такая работа дает свои результаты. Специалисты выявляют пациентов с раком и направляют на дальнейшее лечение в наш Центр.

– Какие методы лечения в онкологии стали вашими разработками?  

– В онкологии сегодня у нас много прорывных операций. Прежде всего, мы проводим новые органосохраняющие, щадящие  операции при онкологии ЛОР-органов. Наша научная Школа первой стала проводить  частичные резекции гортани при раке, когда не полностью удаляется орган, а остаётся его часть с последующей моделируемой реабилитацией. Мы активно оперируем на пищеводе, шейном отделе, в области носа и так далее. В Центре широко применяется фотодинамическая терапия, которая позволяет влиять на опухоль терапевтически.

Реабилитация при раке не менее важна. У нас в стране в полном объеме она тоже не существовала. Но очень важно сделать так, чтобы люди после наших операций выходили на улицу без страха стать изгоями. Человек, перенесший, скажем, операцию по поводу рака гортани, при удаленной гортани после ларингоэктомии, боится переступить порог своей квартиры. Что ему делать? Раньше, в советское время у нас существовала школы пищеводного голоса. Это было абсолютное ноу-хау нашей советской медицины.

– То есть, голос другим образом функционировал?

– Да, но эта методика была утеряна. Сейчас наши специалисты возродили и продолжают совершенствовать уникальную отечественную школу пищеводного голоса, которая позволяет людям, перенесшим удаление гортани, с устойчивой трахеостомой, разговаривать, петь, говорить по телефону, даже работать руководителями. С лекциями и мастер-классами мы ездим по стране. Таких больных сотни, тысячи. Мы должны помнить, что сама операция – это 40 процентов от результата. А 60 процентов, чтобы вернуть человеку, например, слух после кохлеарной имплантации, – это работа логопедов, сурдологов, многих и многих людей. Это тоже высокие технологии.

– Слышала, вы делаете удивительные операции на челюсти, позволяющие чуть ли не разобрать и заново её собрать…

– Это правда. Мы проводим инновационные операции в области челюстно-лицевой и реконструктивной хирургии, которые могут составить конкуренцию ведущим клиникам ЧЛХ мира. Сегодня коллектив отделения под руководством челюстно-лицевого хирурга, микрохирурга Давида Назаряна выполняет сложные и объемные постравматические операции, которые стали необходимы в результате последствий различного рода онкологических заболеваний, лучевой терапии, врожденных дефектов развития. Например, наши хирурги выполняют операции по резекции нижней челюсти, слизистой оболочки полости рта, части языка, лимфодиссекции с одномоментной микрохирургической реконструкцией дефекта челюсти, одновременной имплантацией и нагрузкой зубными коронками. Замечу, что такие операции у нас проводятся одномоментно, то есть за один операционный день! Такая  технология позволяет пациенту быстрее пройти сложные хирургические этапы и реабилитироваться. Ведь если проводить подобное лечение поэтапно, то весь процесс лечения и реабилитации мог бы занять от года до пяти лет.

– А по поводу пересадки лица, которая у вас планируется, – тоже правда?

– Да, правда. Сегодня одним из прорывных направлений стала пересадка костно-кожно-мышечного лоскута. По сути, это пересадка лица. Это высший пилотаж хирургии этой зоны. У нас в стране на сегодняшний день сделана всего одна такая операция. Но там была небольшая зона в области носа. Сегодня идет разговор о том, чтобы делать тотальные пересадки. Мы сегодня отработали это в условиях ФГБУ «Экспериментальной медицины» ФМБА России на животных. Буквально на этой неделе вылетают наши специалисты, чтобы начать работать на человекоподобных обезьянах, приматах, шимпанзе в ФГБНУ «НИИ медицинской приматологии» в Адлере, Сочи.

– Николай Аркадьевич, как вы думаете, что главное для достижения успеха в вашем деле?

– Я считаю, что залогом успеха наших достижений является принцип междисциплинарного подхода. У нас в институте самые сложные случаи на стыке дисциплин оперируются несколькими бригадами: скажем, отохирурги – челюстно-лицевые хирурги, ларингохирурги – челюстно-лицевые, онкологи – отохирурги, онкологи – челюстно-лицевые хирурги. Это очень важно с точки зрения оказания высокотехнологической хирургической помощи. И моя задача как руководителя создать единую команду, чтобы не было конкуренции в плохом смысле этого слова.

– Ещё одно ваше ноу-хау – это вживление ретинального импланта, так называемого «бионического глаза». Почему Институт оториноларингологии стал заниматься офтальмологическими операциями?

– Объяснение очень простое. Мы по данному направлению работаем не просто со слепыми пациентами, а со слепоглухими. Это и есть наше ноу-хау. Существует фонд помощи слепоглухим людям, который создан по президентской инициативе, называется «Со-единение». Если глухим людям мы помогаем, слепым людям тоже сегодня оказывается помощь,  то  слепоглухие люди  оказались вне поля внимания.

Мы сказали: давайте попробуем хирургически реабилитировать таких больных. Понятно, что сначала мы стали их реабилитировать по слуху. Это у нас уже на потоке: мы знаем, как это делать. Но дальше встал вопрос – а нельзя ли помочь им в таком тяжелом недуге, как слепота? Это наиболее сложная операция при поражении сетчатки, когда невозможно помочь другими методами. Такое заболевание поражает чаще всего людей достаточно молодых, трудоспособного возраста. И, конечно, помочь им очень хотелось. Возник хирургический драйв, если хотите.

При поддержке благотворительного фонда «Со-единение», который смог первые два импланта приобрести, мы это сделали, опять же первыми в стране. Сейчас на подходе третья операция.

– Однако же пока эти операции очень дороги и обычному человеку не по карману.

– Я думаю, этот метод непременно войдет в повседневную жизнь, так же, как в свое время вошла кохлеарная имплантация. То, что сейчас мы переживаем с ретинальным имплантом, или «бионическим глазом», для меня абсолютное дежавю. Точно так же мы начинали когда-то оперировать ухо. У нас каждый больной был на счету, мы гордились первыми победами. Сегодня в нашей стране это делается тысячами по государственным программам. Думаю, что и ретинальный имплант тоже будет доступен. Но сейчас мы в начале пути.

Конечно, для нас сегодня задача – не просто пересадить ретинальный имплант и слухопротезировать, но и реабилитировать больного. Мы ставили для себя такую задачу, от которой даже наши европейские коллеги руками разводили. Но у нас получилось. И теперь мы хотим попробовать сделать операцию по установке ретинального импланта и кохлеарную имплантацию. Одновременно. Это наши планы. Или мечты. Когда мечтаешь – всё получается.

– Николай Аркадьевич, вас послушаешь – всё у вас хорошо, лучше всех. Разве так бывает?

– У нас хватает проблем, только кому это интересно? Надо не ныть, а работать. А чтобы вы не думали, что я приукрашиваю ситуацию, расскажу такую историю. На прошлой неделе нас пригласили в Италию, в университетскую клинику города Падуя, чтобы наш отохирург, д.м.н. Хассан Диаб провел диссекционный курс по современной отохирургии для  европейских коллег и поделился своим опытом и техникой  в проведении сложных операций на среднем ухе.  На моей памяти такого не было – чтобы нас пригласили поучить их оперировать, а не наоборот. Сейчас мы уже думаем о таких мастер-классах по всему миру. Есть идеи, есть конкретные предложения. Поэтому я очень горжусь своим коллективом и очень его люблю – всех и каждого по отдельности.

– А мне кажется, вы очень строгий начальник.

– Ну что вы. Это лишь кажется. На самом деле я добрый и всё время хвалю наших сотрудников. Конечно, если есть за что, я могу и отругать. Но хвалить надо не за что-то, а просто так – чтобы у человека было хорошее настроение и желание идти на работу, где его ценят и любят.

Беседу вела Наталия Лескова.