Кандидат экономических наук В. Минчичова о роли малых и средних компаний в экспортном секторе экономики. Высокие технологии малых предприятий

Робототехника, программные решения и аддитивные технологии, которые разрабатывают и выпускают на рынок отечественные предприятия, интересуют не только российских покупателей, но и иностранные компании. При этом значительная часть товаров и услуг, экспортируемых Россией, ― результат работы не экономических гигантов, а малых и средних предприятий.

Насколько в России развит экономический сектор малого и среднего предпринимательства? Что можно отнести к высокотехнологичным МСП и какая продукция лидирует на мировых рынках? Какие механизмы помогут поднять долю малых и средних предприятий в экспорте наукоемкой продукции? О развитии экспортного потенциала высокотехнологичного малого и среднего предпринимательства в России рассказывает ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных финансов Департамента мировой экономики и международного бизнеса Финансового университета при Правительстве РФ, кандидат экономических наук Валерия Сергеевна Минчичова.

― Сегодня сложилась ситуация, в которой России как никогда нужны собственные технологии, разработки, выходы на новые рынки импорта и экспорта. Какие задачи в этих условиях стоят перед экономистами?

― Экономика России сейчас искусственно изолирована ― это факт. И это негативно отразилось на всей мировой экономике.

Дело в том, что вследствие глобализации и создания цепочек стоимости мировая экономика очень взаимосвязана. И нынешняя ситуация, и пандемия COVID-19, которая вторглась как неожиданный внешний фактор, так называемый черный лебедь, разорвали глобальные цепочки создания стоимости, что, конечно, стало шоком. Компании, находящиеся внутри всей экономической системы, оказались перед выбором: оставаться ли только на своем рынке, продолжать ли отношения с рынками других стран или, наоборот, выходить из этих отношений. Момент неопределенности ― это всегда огромные риски, но и огромные возможности.

Мне очень нравится образ денег как кровеносной системы всех отношений между людьми. Деньги — это эквивалент нашего труда, неважно, ручного ли, интеллектуального, технологического, инновационного… Любой труд должен быть в чем-то выражен и как-то измеряться, так почему бы ему не измеряться в деньгах как в том эквиваленте, который мы используем тысячелетиями? Таким образом, сложившиеся отношения в любой сфере жизни общества, политической или социальной, могут быть обусловлены и опосредованы экономикой, то есть перераспределением умений, возможностей, производственных мощностей оттуда, где их много, туда, где их недостаточно. Это и есть спрос на товары или услуги той или иной сферы.

В этом году мы проводим прикладное научное исследование, в котором изучаем экспортирующие высокотехнологичные малые и средние предприятия (МСП). Нужно понимать, что есть экономические гиганты — «Газпром», «Лукойл», «Роснефть», «Русал» и другие, — на которых во многом зиждется экономика России. Но есть и серьезный сектор средних и малых предприятий, тоже играющих важную роль во всей структуре и с точки зрения производства ВВП, и с точки зрения занятости населения: на них в России приходится около 20% рабочих мест.

 ― Относительно других стран это много?

― Данные Организации экономического сотрудничества и развития показывают, что в мире в среднем приблизительно 50% ВВП создается малыми и средними предприятиями. Есть лидеры, это развитые страны Запада, например Нидерланды, где, по данным ОЭСР, доля малых и средних предприятий в производстве валового внутреннего продукта составляет около 63%. Похожая ситуация в Германии и Финляндии. Но надо понимать, что страны, в которых малые и средние предприятия создают основу экономики, — это другая история, другая традиция и другой менталитет всей системы. Кстати, в США процент участия малых и средних предприятий в производстве ВВП ниже среднемирового ― порядка 48%. В России это около 20%.

― Повышенная доля малых и средних предприятий в Европе ― результат сложившего столетиями образа жизни?

― Да, это в большей степени касается менталитета предпринимателей и государств. Кроме того, доля малого и среднего предпринимательства в экономике страны напрямую связана с ее размерами.

Есть экономический термин «естественная монополия». Например, практически в любой стране система железнодорожного сообщения с высокой долей вероятности будет монополизирована. Для примера можно взять Лондон: там метро не монополизировано и разными участками владеют отдельные компании. На станциях звучит напоминание Mind the gap: обращение к пассажирам с просьбой обращать внимание на зазор между платформой и вагоном. Дело в том, что на разных станциях может или различаться расстояние между поездом и платформой, или при выходе быть ступенька, ― это происходит из-за того, что каждая компания устанавливает свои технологические стандарты: кто в лес, кто по дрова.  

Пример естественной монополии в России ― РЖД или метро в городах-миллионниках. Это логичный способ использования транспортной системы, и понятно, что в большой стране такие монополии будут гигантскими. В менее крупных странах возможности малых предприятий гораздо обширнее. И самих МСП больше, особенно в отраслях, где монополизация не оправдана экономическими законами.

― В каких цифрах выражается малое и среднее предпринимательство? Это определенные размеры годовых оборотов?

― В разных странах эти критерии различаются. В России малое и среднее предпринимательство делится на подгруппы. Во-первых, это индивидуальные предприниматели: предприятия из одного человека. Больше людей в микропредприятиях: число работников составляет до 15 человек, годовой доход — до 120 млн руб. В малых предприятиях — до 100 работников и 800 млн руб. дохода в год. И средние предприятия: до 250 человек и 2 млрд руб. дохода. Надо понимать, что кроме доходов есть и расходы, поэтому речь идет не о чистой прибыли.

По количеству работников видно, что, например, средние предприятия — это довольно серьезные компании: 250 сотрудников достаточно, чтобы полноценно работал какой-нибудь завод. В экономике России больше 60% микропредприятий со штатом до 15 человек. Именно они обеспечивают высокий уровень трудоустройства.

― Финансовый университет при Правительстве РФ исследует развитие экспортного потенциала высокотехнологичного малого и среднего предпринимательства в России. Почему выбрали именно эту категорию предприятий и что именно подходит под определение «высокотехнологичное»?

― Это очень перспективная категория предприятий. Казалось бы, экспортом в России занимаются экономические гиганты, в основном добывающие нефть, газ и уголь. На самом деле мы экспортируем не только природные ресурсы, но и много других товаров и услуг.

Что касается высокотехнологичного сектора, есть принятая классификация с тремя подходами: секторальный, патентный и продуктовый. Секторальный подход говорит, что отрасль использует высокотехнологичное производство. Это, например, IT-индустрия или аэрокосмическая отрасль. В них работают и бухгалтеры, и юристы, но большая часть таких направлений опирается именно на новейшие разработки и с этим никто не спорит.

Продуктовый подход оценивает, сколько новых научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок было использовано в конечном продукте — товаре или услуге. Я всегда напоминаю, что продать и экспортировать можно не только вещь: это может быть программа, технология обучения, производства или обслуживания, CRM-система и т.д.

При патентном подходе предприятие оценивается как высокотехнологичное, если в международной или российской практике патентования подходит под соответствующую классификацию.

В России используется продуктовый подход и оценивается конечный продукт. Если он наукоемок, в нем применялись различные разработки, то он будет считаться высокотехнологичным. В теории экономики есть понятия низких, средних и высоких переделов. Например, природные ресурсы. Мы их добываем и добавляем минимум добавочной стоимости ― это низкие переделы: экспортировать лес несложно, труд занятых людей относительно невелик, добавленная стоимость низкая. Продукцией средних переделов будет доска ― в нее вложено больше добавленной стоимости: чтобы создать продукт, со стволом дерева необходимо провести определенные операции. И, наконец, мебель будет уже продукцией высокого передела: добавочная стоимость, то есть количество вложенного в производство труда, гораздо больше и платит за него экспортер. Именно поэтому каждая страна стремится к экспорту продукции высоких переделов, чтобы максимум труда, оплаченного на территории страны-изготовителя, был компенсирован из-за рубежа.

Когда в стране много ресурсов, есть соблазн экспортировать только их из-за относительной простоты. И Российская Федерация во многом экспортирует товары низких переделов ― ресурсы, которые нам потом же и продают в виде продукции, возвращая добавочную стоимость. Развивать технологии внутри страны, добавлять больше стоимости сложнее: это интенсивный, а не экстенсивный путь развития, и он всегда остается запасным. Сегодня интенсивный путь развития в России стал приоритетным, об этом говорят существующие нацпроекты «Международная кооперация и экспорт» и «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы». В рамках этих программ мы помогаем предпринимателям и государству разобраться с вопросом развития малых и средних компаний для того, чтобы они экспортировали высокотехнологичную продукцию.

― Общая доля малого и среднего предпринимательства в России составляет 20%. Сколько из них именно высокотехнологичных предприятий?

― Мы проводили исследование по экспорту высокотехнологичной продукции: в этой части российские малые и средние предприятия занимают от 9% до 13%. Этот разброс сформировался из-за того, что с годами количество экспортирующих предприятий меняется: возникают и исчезают новые фирмы, компании объединяются и переходят в следующую категорию.

В любом случае 10% экспорта высокотехнологичной продукции ― это значимое количество, с которым нужно считаться. Интересные данные показывает статистика распределения экспортирующих предприятий по федеральным округам РФ. В этом вопросе очевидным образом лидирует Центральный федеральный округ: доля МСП в экспорте высокотехнологичной продукции здесь составляет до 40%. Серьезное участие МСП в высокотехнологичном экспорте ― 20% ― заметно в Приволжском федеральном округе, где сформирована мощная производственная, материальная и научная база. Региональные и федеральные власти уже рассматривают вопросы поддержки и стимулирования этого экспорта.

― В каких отраслях российские малые и средние предприятия наиболее успешно экспортируют высокотехнологичную продукцию?

― Абсолютно точно это робототехника: в этой отрасли у молодых компаний и зрелых предприятий достаточно сильный потенциал. Среди всех технологических стартапов 21% приходится именно на робототехнику. Для сравнения: в мире этот показатель держится на уровне 13%, то есть Россия уже лидирует.

В области экспорта МСП вперед выходят также аэрокосмическая отрасль и аддитивные технологии. А динамичнее всех развивается отрасль телекоммуникаций, компьютерных и информационных услуг. Зарубежные компании активно используют российские программные решения, ждут новые версии и подписываются на них. Могу сказать больше: сегодня не только в нашей стране ищут пути обхода сложной конъюнктуры внешнего рынка, но есть попытки решить возникшие сложности и извне, чтобы закупить российское программное обеспечение.

― Речь идет именно о программных решениях, не о «железе»?

― Нет, готовые комплектующие для компьютеров мы не экспортируем. Сейчас много говорят о сложностях с производством микрочипов, так называемом кремниевом занавесе для России. В нашей стране есть база для производства микрочипов, то есть базовые составляющие низких переделов, есть и устройства, позволяющие делать чипы и платы, но у них невысокая плотность заполнения.

Дело в том, что производство чипов ― это всегда масштабный процесс, который невозможно передать только малым или средним предприятиям. О том, что в России необходимо создать свое производство микрочипов, много говорили на Московском финансовом форуме. И если такое крупное производство не монополизировать, то его нужно как минимум очень серьезно финансировать, а для этого необходимо найти инвестиции. Причем монополизация скорее всего будет с участием МСП. Технологические стартапы предлагают хорошие решения, есть даже такая стратегия слияний и поглощений — спин-ин, когда к большой IT-компании присоединяются МСП-стартапы, осуществившие разработки по направлениям деятельности компании.

― Это может быть филиал какой-то госкорпорации?

― Скорее всего, Россия пойдет по этому пути. Сейчас «Ростех» участвует в создании новых процессоров для компьютеров, существуют и отечественные смартфоны, но в большей степени это все еще пилотные проекты. Нужны достаточные масштабы производств, чтобы эти «пилоты» превратились в серию.

― Какие экспортные перспективы есть у отечественных высокотехнологичных МСП?  

― То, о чем я говорила, то есть робототехника, программные решения и аддитивные технологии, уже стабильно экспортируется. Есть и горизонты для развития ― российская продукция, которая уже встраивается в глобальные цепочки создания стоимости.

В частности, это химические компоненты для экологичного сельского хозяйства. Да, «зеленая» повестка отошла на второй план на фоне энергетического кризиса, но окончательно она не исчезнет, это мировая проблема. Россия может производить компоненты и сплавы, которые отвечают принципам ESG, для этого у нас готова материально-техническая база.

Серьезный потенциал есть у производства беспилотных летательных аппаратов, эта отрасль в России идет семимильными шагами. Огромная база и качественные кадры есть в области развития криптографических технологий. И еще я бы выделила технологии для навигации судов: аналогов российских навигационных систем для работы в Арктике и на Крайнем Севере, пожалуй, нет.

― Какие результаты принесло ваше исследование? И какие меры нужны для развития экспортного потенциала МСП в России?

― В целом система поддержки малого и среднего предпринимательства, в том числе высокотехнологичного и экспортирующего, в нашей стране достаточно развита. Но в этой работе нужны системность и согласованность федерального и регионального уровней.

Модель поддержки экспортирующих компаний в России сформировалась достаточно давно и идентична модели в США. Центры поддержки экспорта в регионах предоставляют информационные и консультационные услуги. В последние несколько месяцев были введены новые программы помощи малым и средним предпринимателям, например по транспортировке экспортных товаров и хранению товаров за рубежом. Эти программы выражаются в софинансировании, то есть предприниматели вносят до 50–70% своих средств, а остальная сумма поступает от государства.

И такие механизмы работают. Но компании должны знать об этих программах: несмотря на существующие порталы помощи экспортным предприятиям, ими пользуются не все из-за информационного вакуума. Сегодня нужно упрощать процедуры оформления грантов и участие в программах, получение услуг, предоставляемых государством.

Это одна из частей нашей работы: мы даем комплекс рекомендаций по уменьшению продолжительности налоговых проверок и их частоте, по введению определенных мер, касающихся соотношения грантовой поддержки и поддержки по программам. Все это мы будем транслировать в заинтересованные министерства и ведомства. Более того, я рассчитываю, что помимо научной среды, где мы публикуем свои труды, результаты наших исследований получат более широкий круг читателей, в том числе с ними смогут познакомиться предприниматели.

― Какова итоговая цель исследований? Увеличить долю экспорта высокотехнологичных МСП? Можно ли прогнозировать какое-то развитие?

― Мы говорим об экспортном потенциале высокотехнологичного малого и среднего предпринимательства. Потенциал ― это, конечно, развитие: надо понять, что необходимо сделать для того, чтобы товары и услуги, производимые российскими МСП, вышли на новые рынки и не потеряли место на уже существующих. 

Говоря о прогнозах, я отвечу словами нацпроекта. Дело в том, что в национальном проекте «Малое и среднее предпринимательство» были цифры по увеличению экспорта, но в новой редакции они сменились на занятость населения в секторе МСП. Фокус сместился с внешнего развития на внутреннее. Возможно, это смелый прогноз, но я считаю, что к 2030 г. вполне реально поднять долю экспорта МСП до трети от всей экспортной системы в стране.

Сегодня появляются новые партнеры, заинтересованные в сотрудничестве с Россией: по Евразийскому экономическому сообществу, по БРИКС и по Шанхайской организации сотрудничества, в которую недавно вступила Индия. У России достаточно давно налажены связи с крупнейшими экономиками Африканского континента: ЮАР, Нигерией, Египтом. По этим направлениям к 2030 г. мы можем найти точки соприкосновения, которые позволят выиграть и экспортирующим, и импортирующим странам.

Возвращаясь к началу разговора: российская экономика практически обречена быть в господстве больших корпораций. Но нельзя упускать малый и средний секторы хотя бы вследствие того, что это серьезные перспективы развития. Например, революция в индивидуальном предпринимательстве случилась после принятия закона о самозанятости: после этого количество МСП резко увеличилось и их становится все больше. В Московской области они зарабатывают миллиарды за полгода, а это новые рабочие места, пополнение бюджетов и прочие сопутствующие экономические факторы.

Мне кажется, что увеличение количества МСП в России на 10% в течение ближайших десяти лет ― это абсолютная реальность и даже необходимость. Не с точки зрения составления конкуренции крупным корпорациям, а как дополнение и снижение рисков для экономики в целом.

Фото предоставлено спикером