Языковое сознание: как культура влияет на восприятие речи. Интервью с доктором филологических наук Е.Ф. Тарасовым

«Я мыслю, следовательно, существую», − говорил философ Рене Декарт. Однако все мы существуем в обществе. Ежедневно каждый из нас получает множество разнообразной информации, полярных мнений, сигналов от органов чувств. И, конечно, все это влияет на человека, его образ мышления, речевые и языковые особенности. О связи между культурой, мышлением, языком и речью – интервью с доктором филологических наук, психолингвистом Евгением Федоровичем Тарасовым.

− Евгений Федорович, что сегодня описывает термин «психолингвистика»?

− Психолингвистика – это научная дисциплина, которая возникла на стыке психологии и лингвистики. На многие вопросы лингвистика не могла дать однозначного ответа. Поэтому потребовалось объединить усилия лингвистики и психологии. Для лингвиста лингвистическая наука – это наука описательная. Она описывает только то, что слышат лингвисты. Но речь состоит не только из звуковой компоненты. Есть этапы психологической подготовки речи, которые лингвистика не учитывает. Поэтому возникла необходимость взаимодействия двух дисциплин.

В 1953 году в Соединенных Штатах Америки была организована летняя школа, на которой собрались лингвисты и психологи. Так возникла первая школа психолингвистики Чарльза Осгуда.

Однако она просуществовала недолго, поскольку в качестве психологического фрагмента сторонники школы ориентировались на теорию бихевиоризма. Она не пользовалась поддержкой у психологов. Поэтому первая школа психолингвистики просуществовала до 1957 года.

− Как психолингвистика развивалась в дальнейшем?

− В 1957 году была опубликована рецензия Ноама Хомского на книгу Берреса Скиннера «Речевое поведение». Это событие ознаменовало конец школы Осгуда и появление школы Миллера-Хомского. Эта школа продержалась дольше − примерно до 80-х годов.

Отмечу, что психолингвистика изучает четыре проблемы: производство речи – как люди говорят; восприятие речи – как люди понимают чужую речь; речевое общение, то есть взаимодействие при помощи речи, когда люди сотрудничают друг с другом; и онтогенез языка, то есть детскую речь.

Ни психолингвистика Осгуда, ни психолингвистика Миллера-Хомского не предоставили удовлетворительного решения этих четырех задач. Хомский, например, выдвинул генеративную теорию описания языка, в которой путем прибавления к изначально существующей в языке мельчайшей синтаксической структуре добавляется еще один элемент и производится следующая структура. Генеративный способ построения синтаксических конструкций был известен давно, но именно Хомский применил его в лингвистике.

Но нашлись и психологи, которые предположили, что человек тоже строит свою речь, исходя из генеративной грамматики. Если я хочу сказать, к примеру: «Я пишу письмо», – то, согласно этой гипотезе, сначала я образую структуру «я пишу», а потом – «я пишу письмо». Или добавляю дополнительную структуру, например, «я пишу письмо домой».

Эту гипотезу проверяли 20 лет. Провели около трехсот тысяч экспериментов, но всегда находились противники генеративной психолингвистики, которые ставили контрэксперимент и опровергали результаты оппонентов. Исследователи пришли к выводу, что генеративная теория производства и восприятия речи не подтверждается. И поэтому психолингвистика Миллера-Хомского «умерла» примерно в 80-х годах. После этого все психолингвисты стали проверять собственные теории без оглядки на работы Хомского.

Но нельзя не упомянуть третью психолингвистическую школу, которая называется «Теория речевой деятельности». Это отечественное направление психолингвистики, которое возникло еще в 1966 году, единственная школа, которая дала удовлетворительные ответы на все четыре вопроса психолингвистики, чем мы очень гордимся. И в этом большая заслуга даже не лингвистов, а отечественных психологов, которые ориентировались на теорию деятельности Алексея Николаевича Леонтьева. Согласно ей, любая активность человека рассматривается по субъект-объектной схеме. То есть в любой деятельности есть субъект, действие и объект. Эта схема отлично подходит для анализа речи и речевого общения.

Скажем, сейчас я говорю, то есть произвожу речевые высказывания с определенной целью. Я хочу, чтобы мои слушатели или читатели разделили мои мысли. Я воздействую на аудиторию.

Так, психолингвистическая теория речевой деятельности предложила рабочие модели восприятия и производства речи, которые в достаточной степени адекватны, чтобы использовать их в экспериментах.

Среди отечественных лингвистов, которых можно назвать предтечами психолингвистики, необходимо выделить Александра Афанасьевича Потебню, ученика Александра фон Гумбольдта. Потебня в значительной степени продвинул понимание процессов речевого мышления и говорения. Также большой вклад в развитие отечественной психолингвистики внес Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, советско-польский исследователь. А непосредственным предтечей отечественной психолингвистики считается Лев Владимирович Щерба.

Сегодня отечественные психолингвисты ориентируются в психологическом аспекте на теорию деятельности Алексея Николаевича Леонтьева, а в лингвистическом − на деятельностный подход Льва Владимировича Щербы. Именно эти ученые сформировали некоторый запас знаний, который используется в рамках теории речевой деятельности отечественной психолингвистической школы, во главе которой стоял Алексей Алексеевич Леонтьев, сын Алексея Николаевича Леонтьева. Леонтьев-сын был лингвистом по образованию и, кроме того, обладал хорошей психологической подготовкой. Алексей Алексеевич отреферировал зарубежные публикации, практически самостоятельно проделал колоссальную работу, издал несколько книг, в которых показал положительные и отрицательные стороны существующих теорий и обосновал собственную – теорию речевой деятельности.

− А на Западе отечественная теория пользуется популярностью?

− Из-за противоречия всем постулатам трансформационной психолингвистики Миллера-Хомского и Осгуда эта теория особой популярностью не пользуется. Несмотря на то, что теория деятельности А.Н. Леонтьева и культурно-исторический подход Л.С. Выготского считаются завтрашним днем психологии, зарубежные ученые из области когнитивистики пока не готовы к усвоению теории деятельности.

Однако некоторые ученые интересуются этими направлениями, переводят труды отечественных психолингвистов. Но таких людей немного. Из отечественных психолингвистов наиболее известен Александр Романович Лурия. Почему? Потому что он организовал переводы трудов американских психологов на русский язык. А те, в свою очередь, переводили публикации Лурии. По большей части он известен среди зарубежных ученых из-за того, что существовал такой обмен.

− Вы сказали, что первая школа зародилась в 50-х годах прошлого века. Но распространено и другое мнение, согласно которому отголоски психолингвистики можно найти даже в XVIII веке.

− С этой точкой зрения я согласен. Зачатками психолингвистики можно считать работы Гумбольдта, который предложил считать язык деятельностью. Гумбольдт применил деятельностный подход, поскольку уже в те годы была сформулирована теория деятельности, которую развивали его выдающиеся современники, в том числе Ф.В.Й. Шеллинг и И.Г. Фихте. Поэтому, разумеется, психолингвистика зародилась на основе ранее созданных работ.

− Существует множество разных мнений о связи мышления и речи человека. Какие теории приняты научным сообществом сегодня?

− Чтобы что-то сказать, человек должен образовать мысль. Речь – это мысль, облеченная в форму, понятную для других. Значит, моя мысль доступна мне только в интроспекции, в «заглядывании» вовнутрь. Хотя в этой форме моя мысль имеет много общего с мыслями других людей. Ведь мы с вами – носители одной культуры. Наше сознание заполнено образами предметов нашей культуры. Скажем, мы не знаем, как обустроена монгольская юрта, но имеем представление о том, как выглядит изба в русской деревне. Это культурный предмет. Так, сознание любого человека заполнено образами предметов его культуры. Это предварительное условие для общения и взаимопонимания между людьми. Мы можем общаться, опираясь на одинаковые психические образы.

Существует и другой путь. Человек может высказать мысль о том, что он наблюдает. Тогда речь будет связана непосредственно с процессами наблюдения и познания. При этом, когда я смотрю на стол, то он существует в моем сознании в виде образа. То есть это не реальный стол, а образ этого стола. Поэтому мое сознание индивидуально, но при этом культурно обусловлено, и этим объясняется общность сознания носителей одной культуры.

Когда человек наблюдает объект реальной действительности, он формирует его в результате восприятия, которое состоит из процессов воздействия на предмет взглядом, руками, с одной стороны, и воздействия самого предмета на органы зрения, осязания, обоняния, то есть рецепторы человека − с другой. Так формируется сенсорный образ, который затем переходит в перцептивный. Когда я вижу какой-то предмет, то пытаюсь сравнить его с тем, что видел прежде. И если у меня нет перцептивных эталонов, то есть не с чем сравнить предмет, то я могу и не опознать его.

Проще говоря, действительность существует для меня в образах моего сознания. И если я хочу поделиться с вами своим восприятием, то я должен собственные индивидуальные знания «облачить» в знания, общие для нас с вами, рассказать так, чтобы вам было понятно. А это знания, которые связаны с языком. Значит, язык – это не сознание, а способ существования сознания во внешней форме.

− Некий инструмент?

− Совершенно верно. Специалисты называют это языковым сознанием. Это, конечно, метафора. Речь идет о сознании, объединяющем всех говорящих на этом языке. Ф.И. Тютчев однажды сказал: «Мысль изреченная есть ложь». Что он имел в виду? Человек породил какую-то мысль при помощи своих индивидуальных образов и хочет донести ее до окружающих, но чувствует, что ему не хватает слов, чтобы передать свою мысль. Поэтому всегда существует разрыв между мыслями и способом их выражения.

Кроме того, когда я говорю, то не передаю никаких мыслей, информации. Я лишь произвожу тела языковых знаков, то есть звуки. Поэтому, когда мы слышим чужую речь, то воспринимаем ее при помощи знания о языке и переводим на образы своего сознания.

Сейчас я произношу только звуки, правда, организованные в некую грамматическую цепочку. А вы при помощи своих знаний, ассоциированных с отдельными словами, строите содержание моего высказывания, ориентируясь на грамматическое оформление речевой цепи. Представьте, что меня слушает несколько человек, в том числе десятилетний ребенок. Все ли поймут меня одинаково?

− Вряд ли.

− Да, ребенок однозначно поймет меня не так. Почему? Он будет опираться только на собственные знания.

Когда я говорю, я задаю слушающему программу для формирования содержания моей речи. Ему открывается конкретная мысль, которую я хотел высказать.

− Но на самом деле у вас могут быть совершенно иные мысли?

− Верно. Содержание моей речи конструирует только слушатель. Именно так описываются процессы производства и восприятия речи, которые непосредственно связаны друг с другом и в устной форме протекают одновременно. Залог понимания – общность сознания. Если ее не существует, то понять друг друга собеседникам будет сложно.

− Как же носителям разных культур удается взаимодействовать друг с другом?

− Разным народам необходимо осуществлять совместную деятельность. Они взаимодействуют друг с другом при помощи речи и действий, предметов, орудий труда. То есть язык – не единственный знак и средство взаимопонимания.

− То есть мы не можем поставить знак равенства между мышлением и языком? Язык в этом случае – инструмент?

− Язык – это способ представить результаты мышления.

− А как меняется наша речь и мышление под влиянием цифровых технологий? Есть ли исследования в этом направлении?

− Да, исследований на этот счет довольно много. Диапазон вопросов широк, поэтому я остановлюсь на некоторых. Прежде всего, если вы активный пользователь интернета, то наверняка заметили, что огромное количество людей перестали писать правильно. Они лишились социального контроля.

Помимо прочего, в интернет-пространстве появился такой элемент, как гипертекст. Он учитывает все ранее опубликованные тексты и дает возможность создания электронных связей, ссылок, позволяет соединить один текст с другим, что необходимо для понимания итогового текста.

И сегодня мы работаем над экспериментами с гипертекстами в бумажной форме. В аналоговой системе выделяется актуальный текст, который я читаю, «претекст», который мне дали для предварительного ознакомления, и «посттекст», который дают для лучшего восприятия актуального текста.

Между тем, чтобы понять текст, нужно что-то сделать после его прочтения, потому что процесс восприятия – это только процесс. Сейчас, слушая меня, вы каждый раз улавливаете несколько слов или целое предложение. И чтобы выяснить, что же вы запомнили, нужно побудить вас сделать реферат, сочинение, пересказ, некоторое активное действие. Вы должны представить усвоенное содержание в новой знаковой форме – в виде рисунков, текстов.

Путем ссылок в интернете я могу побудить человека понять какой-то текст так, как я хочу. Предлагаемые ссылки заставляют читателя обращаться к конкретным текстам, которые нацелены на нужное толкование информации.

− Вы упомянули такую задачу психолингвистики, как изучение онтогенеза языка. Когда и как ребенок научается общаться?

− Чтобы стать личностью, ребенку необходимо присвоить культуру, в которой он рожден. С какого возраста нужно начинать ее осваивать? С рождения. Конечно, ребенок появляется на свет с некоторыми врожденными задатками. Скажем, младенца не нужно обучать сосать материнскую грудь. Он делает это рефлекторно. Но для того, чтобы освоить свою культуру, он должен обучаться, то есть овладевать предметами культуры. Самостоятельно это сделать ребенок не в состоянии. Поэтому между предметами культуры и ребенком должен быть посредник, воспитатель. Под его руководством ребенок постепенно овладевает определенными действиями. Так, в основе культурно-исторической теории Выготского лежит этот принцип взаимодействия ребенка со взрослым, причем совершаемые взрослым действия осознаются ребенком. И сознание малыша строится из образов действий, которые он осуществляет со взрослым еще до того, как заговорит. Как правило, в норме ребенок начинает говорить в период от года до полутора лет. И если им освоено предметное действие, то и речевое действие освоится легко. Почему? Потому что слова для ребенка эквивалентны окружающим предметам, которые называют родители и другие взрослые.

В пять-шесть лет наступает время наиболее интенсивного усвоения языка. К примеру, в полтора года ребенок владеет 30-40 словами. В два года – должен знать примерно тысячу слов. В дошкольном возрасте – семь-восемь тысяч.

− На какие вопросы стремится дать ответы современная психолингвистика? В каком направлении она развивается?

− Если говорить об отечественной школе, то здесь активно развивается модель производства речи. В этом большая заслуга Татьяны Васильевны Ахутиной. Она изучает патологии мозговой деятельности, которые приводят к нарушению речи.

Помимо этого развивается модель восприятия речи Ирины Алексеевны Зимней. Сегодня мы совместно пытаемся установить связь между языковым и неязыковым сознанием (образами). 

Современные лингвисты сформировали достаточно обширные и глубокие представления о том, что мы делаем с речью во внешней форме. Но пока, к сожалению, нам недоступны объяснительные модели, почему мы делаем так, а не иначе. Почему? Потому что для этого нужно учитывать психологические аспекты. Доступны они только в рамках психолингвистики. Поэтому лингвисты, естественно, соперничают с коллегами-психолингвистами.

Одно из интереснейших направлений связано с созданием ассоциативных словарей. Они фиксируют сознание представителей современного поколения. Ассоциативные словари составляются в процессе так называемых ассоциативных экспериментов. Испытуемым предлагается список слов. После каждого слова они должны написать другое, которое первым придет в голову. Так мы фиксируем ассоциативные связи и языковое сознание живущих носителей данного языка. Сейчас я произнесу слово и попрошу вас назвать первую ассоциацию с ним: «Женщина».

− Мужчина.

− Отлично! Самый частый ответ. И неслучайно. Мужчина и женщина по жизни идут вместе. И если у русских по частоте «мужчина» занимает 12%, то у англичан − 80%. Такие ассоциативные словари позволяют делать слепки сознания англичан, русских, немцев. Некий инструмент для анализа языкового сознания.

Другое направление связано с вычленением базовых ценностей. Скажем, «бедность», «бездуховность», «безответственность» – антиценность, «безопасность» – ценность. В экспериментах мы видим, что носители русской культуры считают ценностью и при помощи каких слов она описывается.

Думаю, проблемы производства, восприятия речи, онтогенеза языка, речевого общения вечны. Во все времена у каждого следующего поколения необходимо формировать навыки речевого общения. Для чего? Чтобы они просто смогли выжить в обществе. А поскольку поколения постоянно сменяют друг друга, эта деятельность бесконечна. Если она прекратится – не будет культуры. Без культуры не будет общества. Без общества – отдельных людей, ведь человек не может выживать в одиночку. Все мы живем в обществе.